портал для профессионалов и любителей неигрового кино | |
гостей - 7 пользователей - 0 | тема: Есть такое мнение ...01.04.2009 - 13:56 - Есть такое мнение ... Фрагмент интервью Александра Гордона корреспонденту OPENSPACE.RU АЛЬБИНЕ ШАКИРОВОЙ. В интервью затронуты вопросы этики, что можно и чего нельзя в документальном кино. — Уже выкуплены права на показ «Бумажного солдата» Алексея Германа. Кира Муратова все грозится приехать с новым своим фильмом; правда, пока у нее не получается. Последняя из тех, что мы записали, была передача с Валерией Гай Германикой. Она так сильно испугалась вначале, ее аж трясло, кто-то, видимо, ее накрутил. Но потом ничего, обошлось… — На вас произвел впечатление ее фильм «Все умрут, а я останусь»? — Мне абсолютно чужда эта эстетика. Я не верю ни одному кадру, ни одной актерской слезе. Это все опять из жизни насекомых. Тема не делает искусство. Искусство делают частности, детали и общности, а у меня общности с ними не возникает, потому что я не верю в детали. Я не верю ни в один из этих так реалистично сыгранных персонажей. Я не могу понять, о чем история. — Ну, это такое псевдодокументальное кино, которое в Европе уже давно пустило корни. — Когда стоит приставка «псевдо», я должен понимать зачем. Тем более что у Гай Германики уже был документальный фильм со схожим сюжетом — «Девочки». Который мне тоже не понравился, потому что у меня есть свои представления о том, что можно и нельзя в документальном кино, что этично, а что неэтично. Мне вообще не нравится эта традиция, которая приживается у нас и очень активно используется многими режиссерами. Не нравится этот панибратский срыв дистанции с объектом исследования, с полным безразличием к его последующей судьбе. Когда я смотрю кино, мне важно понять, как относится режиссер, особенно документальный, к тому, что он делает. А здесь абсолютно холодный нос во всех случаях. У меня сейчас подруга в Питере снимает документальное кино, сделала уже 50 или 70 часов материала (речь идет о Любови Аркус, главном редакторе журнала «Сеанс», снимающей фильм о детях-аутистах. — OS). Ее трясет всю, колотит, она так любит этих детей, но она поставила себя в совершенно двусмысленную и безвыходную ситуацию. Потому что, если ты так любишь и так хочешь это сделать, если ты хочешь быть предельно честной в эти полтора часа фильма, то тебе надо этому отдать не два года жизни, а всю жизнь. Ни больше ни меньше. Пусть это будет последнее твое кино. Я хотя бы пойму тогда, как это было. Поэтому я к документальному кино отношусь как к минному полю. — Если ты не соблюдаешь дистанцию с объектом твоего исследования, а это, как правило, живые люди, если ты ее срываешь и очень хочешь участвовать в его судьбе, тогда ты берешь на себя определенные обязательства. Если же ты держишь огромную дистанцию, тогда это опять из жизни насекомых, мне это неинтересно. А вот как этот баланс соблюсти в документальном кино, я не знаю. Я, серьезно, главной функцией произведения, созданного в эти дни, считаю утешение, потому что человек очень напуган и одинок сегодня, как никогда. Если после просмотра художественного фильма возникает желание в себе что-то переделать, желание жить — значит, человек утешен, он оплакал что-то в своей судьбе и пошел дальше. А когда ему не дают такой возможности, как, скажем, в «Грузе 200», ну нет там никакой возможности, там тебя бетонной плитой прижали, сказали тебе, кто ты, что ты тварь дрожащая и права не имеешь, а у тебя уже изо всех пор кровь течет, и тебя в этом состоянии оставляют. Мне кажется, это подло. Если ты врач, ты поставил диагноз, пусть даже самый страшный, и после этого отказался лечить, то ты не врач. Так и здесь. — Какая же тогда история нужна, какой не хватает нашему кинематографу? — А никакой истории нет. Какая история? У нас действительно кризис в драматургии. Вообще никто не понимает, как снимать про сегодняшний день. Ведь чем наше время отличается от остальных времен — скорость изменения колоссальная. Технологический период фильма — это минимум два года, от замысла до копии. За это время меняется все. Поэтому, как снять кино не на современном материале, но все равно об этом стремительно меняющемся мире, я не знаю, это загадка. Да и вообще, я не думаю, что кино должно быть только актуальным. Кино разговаривает с современниками, в этом смысле вахтанговскую триаду никто не отменял. Автор, исполнители и публика — современность только в этом. Автор может быть классическим, а исполнители и публика — это представители сегодняшнего дня. Но есть же вечные вещи, и подходы есть вечные. Вы мне скажите, что современнее сегодня — Минаев или Толстой? Для меня ответ очевиден. |
реклама на портале | Пользовательское соглашение | Политика ООО "Мирадокс" в отношении обработки персональных данных Сетевое издание «МИРАДОКС» (доменное имя сайта: miradox.ru) зарегистрировано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий массовых коммуникаций (Роскомнадзор), регистрационный номер и дата принятия решения о регистрации: серия Эл № ЭЛ № ФС77-37106 от 26 августа 2009 г. | © 2007-2012, МИРАДОКС. Все права защищены. |